При благоприятном стечении обстоятельств он вполне мог бы стать трехкратным олимпийским чемпионом. Однако самый сильный человек планеты 80-х годов, трижды побеждавший на чемпионатах мира, четырежды — на европейских первенствах, так ни разу и не выступил на олимпийском помосте.
Какой-то злой рок преследовал «украинского Шварценеггера», как называли Писаренко на Западе. На Олимпиаде-80 ему, совсем еще молодому атлету, предпочли более именитых. Тогда в Москве пару ставшему чемпионом Султану Рахманову составил уже сходивший с помоста легендарный Василий Алексеев. Писаренко сказали: подожди, твое время еще придет.
В 84-м в Лос-Анджелес советские спортсмены не поехали по не зависящим от них причинам. Бойкот Игр лишил олимпийских наград многих наших атлетов, в том числе и Писаренко. Украинский богатырь ради желанного титула готов был продержаться во главе мировой тяжелоатлетической элиты еще четыре года, и никто не сомневался — продержится. Но все надежды перечеркнула дисквалификация.
В итоге его первой Олимпиадой стала Атланта, куда Писаренко поехал уже как президент федерации тяжелой атлетики Украины. А теперь вот и в Сиднее готовится вывести на помост своих земляков.
… Подъехавший, как мы и условились, к киевской гостинице «Спорт» на «навороченном» джипе статный 42-летний усач мало походил на олимпийского неудачника. Скорее на веселого и удалого запорожского казака, собравшегося написать письмо турецкому султану. Я сказал Писаренко: доведись быть режиссером «гастрономических» рекламных роликов с украинским колоритом, не задумываясь, пригласил бы его поедать на экране галушки, сало, хрустящие нежинские огурчики.
— А почему не лангусты, креветки или зернистую икру? — улыбнулся в ответ «новый украинец». И повез меня для обстоятельного разговора — куда бы вы думали? — на собственный пароход!
НЕ ВСЕ МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ
— Время действительно лечит, или о своем нереализованном олимпийском потенциале до сих пор вспоминаете с болью в душе?
Писаренко Анатолий: Есть, конечно, немного… В 1984-м я просто обязан был стать олимпийским чемпионом. Как говорится, по всем законам физики. Заслужил эту медаль, выстрадал, если хотите. Однако ее у меня нет. Отняли политиканы. Представьте, каково было мне, набравшему на так называемом «альтернативном» турнире «Дружба» в Варне 465 килограммов в двоеборье, узнать, что в Лос-Анджелесе никому не известный австралиец получил золото за совсем смешные 412,5 кг. Заочно проиграл мне полцентнера! Но олимпийский чемпион он, а не я. Конечно, обидно.
— А выступить четырьмя годами раньше в Москве шансов совсем не было?
Писаренко Анатолий: В 80-м я был молод. Только через год превысил мировые рекорды Султана Рахманова и Василия Алексеева, которым тренеры отдали в Москве предпочтение. Хотя предолимпийские сборы мы проходили втроем, и я не был худшим в этой компании. Мало того: в каждом из двух упражнений на тренировках поднимал на 10 кг больше Рахманова, не говоря уже об Алексееве.
Но в руководстве сборной посчитали, что Писаренко «еще сыроват». Может, сыграла роль разница в габаритах. Рахманов весил за 150 килограммов, Алексеев — 185. Плюс, конечно, регалии. 79 мировых рекордов у Алексеева — это впечатляло. Мой же боевой вес был тогда всего 114 кило. Вот они меня и «перевесили». В предолимпийском чемпионате Союза, кстати, Рахманов и Алексеев, дабы не рисковать, не выступали. Там победил Владимир Марчук, ненадолго ворвавшийся в тяжелоатлетическую элиту. Впрочем, этот турнир для отбора на Олимпиаду никакого значения не имел. Все было решено заранее.
— В конце концов вы доказали, что выдающийся штангист тяжелого веса — это не обязательно человек-гора, уже своим видом устрашающий соперников.
Писаренко Анатолий: А это по большому счету и стало едва ли не главным смыслом моей карьеры.
ПЕРЕСТРОЙКА ПОДСКАЗАЛА: УХОДЯ — УХОДИ
— Что вам помешало после истечения двухлетней дисквалификации возвратиться на помост, вернуть себе титул сильнейшего и подготовиться к Олимпиаде?
Писаренко Анатолий: Подвело, как это ни парадоксально звучит, чувство необычайной готовности. После вынужденного перерыва начал очень резво. Но свежесть эта была обманчивой. Организм оказался неготовым к сверхнагрузкам: «полетели» связки тазобедренного сустава. С высоты сегодняшнего житейского опыта понимаю: можно было тогда восстановиться. Потерпеть еще полгода, вылечиться и — опять войти в привычный тренировочный режим. Я же решил круто изменить судьбу.
Вспомните: 1985-1986 годы, перестройка, жизнь меняется на глазах, открывая перед деятельными людьми новые возможности. Я — живой человек, у меня семья. Что мне мог дать спорт? Сегодня футболист Шевченко контрактом с западным суперклубом гарантировал себе достойное будущее, и это нормально. Так и должно быть. А что такое штангист? У меня сегодня в сборной Украины тренируются чемпионы мира Готфрид и Разоренов, прекрасные ребята, а за душой у них — ни копейки. Украинский олимпийский чемпион по тяжелой атлетике Таймазов был вынужден уехать в Северную Осетию — он там теперь работает налоговым инспектором. Хотя деньги, которые обеспечили бы его семье безбедное существование, атлет такого уровня должен был бы заработать на помосте. Во всем мире профессиональный спорт позволяет человеку заложить фундамент на будущее. Но не у нас. Поэтому в 86-м я крепко задумался: что делать дальше?
— К тому времени вы уж стали трехкратным чемпионом мира. Не жаль было расставаться с олимпийской мечтой?
Писаренко Анатолий: Уходил с помоста, мягко говоря, разочарованным. Как после несостоявшейся попытки. У тебя есть еще подход, судьи вызывают, но ты-то знаешь, что больше к рекордной штанге не выйдешь. Досадно, но ничего не поделаешь. Очень важно уйти достойно, без суеты. Уходя — уходи. Помню, как Алексеев, однажды увидев меня на тренировке, сказал: «Этот парень или умрет на помосте или сломается». И такая дикая ревность просквозила в его интонации… А мог бы просто пожелать удачи своему преемнику, который на следующий день установил три мировых рекорда.
БЫЛ «ЗАРЯЖЕН» НА 280 кг
— Что помогло вам войти в элиту сильнейших атлетов?
Писаренко Анатолий: Если скажу: трудолюбие — этого будет мало. Трудолюбивых людей на помосте встречал немало, а чемпионами мира становятся единицы. На помосте физическую силу обязательно нужно было помножить — не сочтите за нескромность — на интеллект и целеустремленность. И не надо путать наш спорт с рабским трудом. Я всегда осознанно подходил к своим действиям. Не поверите — кроме штанги, в своей жизни ничего тяжелого не поднимал. Жена говорит на вокзале: «Возьми чемодан». Отвечаю: «Зачем, если есть носильщик?». Это другая работа, которой человек зарабатывает себе на жизнь. Я же занимался совсем другим.
— Вы никогда не комплексовали рядом с атлетами, весившими как минимум на полцентнера больше?
Писаренко Анатолий: Никогда. Хотя, должен признаться, что в эстетическом плане мои симпатии на стороне атлетов, которые не отличаются «устрашающими» габаритами. Это Сулейманоглу, Захаревич, Варданян. Совершенно уникальные штангисты.
— Какие веса вы могли бы поднять, задержись на помосте еще на какое-то время?
Писаренко Анатолий: Мои рекорды были далеки от пределов моих же возможностей. В рывке поднял 206 кг, хотя на тренировках уже подбирался к 210. На соревнованиях толкнул 265 кг, а в тренировочном зале фиксировал даже 270. Дважды подряд толкал с груди 260-килограммовую штангу. Специалисту это о многом скажет: значит, потенциально был заряжен на 280 кг. Кстати, такой фантастический вес брал на грудь…
— После ухода с помоста какие-то другие спортивные пристрастия у вас появились?
Писаренко Анатолий: С удовольствием занимаюсь теннисом, подводным плаванием, горными лыжами, довольно уверенно чувствую себя в седле: могу скакать галопом, рысью, брать барьеры на конкурном поле. И получаю от этого море удовольствия! В молодости мне предлагали испытать себя в метании молота, толкании ядра. Однако я все же предпочел штангу.
— Напомните, что произошло много лет назад в Торонто, когда вы и другой выдающийся атлет Александр Курлович оказались в центре таможенного скандала?
Писаренко Анатолий: Нас с Курловичем поймали на ввозе лекарств, которые входили в число запрещенных допинговых препаратов. За этим поначалу последовала пожизненная дисквалификация. Хотя вряд ли мы заслуживали столь суровой кары.
— Вы полностью утолили свое честолюбие в спорте?
Писаренко Анатолий: Ни в коем случае! Моим амбициям в рамках помоста, на который не выхожу уже много лет, оказалось тесно. Теперь делаю все возможное, чтобы мое имя, организаторские способности как можно эффективнее работали на украинский спорт в целом и на тяжелую атлетику в частности. Иначе не стал бы президентом национальной федерации тяжелой атлетики.
РАХМАНОВУ НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
ПОДАРИЛ «ЛИНКОЛЬН»
— Какие-то отношения с великими предшественниками — Власовым, Жаботинским, Алексеевым, Рахмановым — у вас сохранились?
Писаренко Анатолий: С Алексеевым отношения не сложились изначально. Его в свое время попытались сделать моим тренером, и Василий Иванович сразу же взялся меня переучивать. Однако во взглядах на штангу мы с ним, мягко говоря, не сошлись, так что я был его учеником ровно одну тренировку. Это смешная и печальная история о несовместимости двух характеров.
Юрий Власов при нашем знакомстве произвел сильное впечатление. Я сразу почувствовал: настоящий интеллигент. Однако то, что и как он пишет, меня, увы, не трогает. Это мало похоже на реальную спортивную жизнь.
Чаще, чем с другими великими, встречался с Леонидом Жаботинским. Насколько знаю, сейчас он работает в одном из московских институтов. Нормальный мужик, без выкрутасов. Очень живой и реальный. Пожалуй, по своему мироощущению он мне ближе других.
Читать еще по теме статьи: Анатолий Писаренко — Мечта была: поднять полтонны!
Наконец, Султан Рахманов. Я бы назвал его большим ребенком. Он должен благодарить судьбу за то, что очень вовремя пришел в большой спорт: Алексеев как раз ушел в тень, а талантливые штангисты новой формации еще по-настоящему не созрели. Хотя это никак не умаляет триумфа Рахманова в олимпийской Москве. Ведь он победил там действительно всех сильнейших. Сейчас Султан очень болен. Весит двести с лишним кило. Я к нему хорошо отношусь. На 45-летие подарил автомобиль «Линкольн». А вот на 50-летие не поехал…
АЛАЕВ — ЭТО ГОЛОВА!
Кто-нибудь из знаменитых штангистов прошлого для вас был примером для подражания?
Писаренко Анатолий: Нет. «Незыблемых» авторитетов не признавал. С большим уважением относился к Давиду Ригерту, Василию Алексееву, другим выдающимся атлетам. Однако кумирами они все-таки не были.
— Вы многое делаете для украинских штангистов. Создали базу. Купили оборудования на сотни тысяч долларов, обеспечили спортсменов восстанавливающими препаратами, питанием. Многого из того, что имеет сегодня украинская команда, не было даже у сборной Союза в эпоху ее величия. Какой вам резон всем этим заниматься, вкладывать собственные деньги?
Писаренко Анатолий: «Резон» — неточное слово. Если Готфрид, Разоренов или Удачин, который на чемпионате мира среди юниоров установил три мировых рекорда и стал сильнейшим в тяжелом весе, завоюют в Сиднее золотые медали, — я буду счастлив. Но главное — будут счастливы болельщики, а это для меня важно.
Только не нужно переоценивать мои возможности. Решить все проблемы украинской тяжелой атлетики одному человеку не под силу. Но кое-что, действительно, сделано. К примеру, несколько лет назад удалось вернуть из Сирии Петра Алаева. Это бывший наставник чемпиона и рекордсмена мира Виктора Соца, тренер с колоссальным опытом и воистину энциклопедическими знаниями. Алаев строит тренировочный процесс по самым современным методикам, все — индивидуальные нагрузки спортсменов, питание, восстановление — рассчитывает с помощью компьютера. С таким тренером я бы и сам сегодня поднял в двоеборье 500 кило.
«КОМПЛЕКС КУЛЬТУРИЗМА»
— В свое время поговаривали, что если бы вы решились поднять свой собственный вес килограммов на 30, то ваши рекорды стали бы «вечными». Это верно, будто вам мешал пойти на такой шаг некий «комплекс культуризма»?
Писаренко Анатолий: Но я ведь и со своими «скромными» килограммами был самым сильным в мире! Называйте это каким угодно «комплексом», только мужчина с красивой фигурой выглядит на помосте привлекательнее, чем пузатый мужик. Шварценеггер мне действительно ближе, нежели бесформенный Пауль Андерсон, патриарх американской тяжелой атлетики.
— Кстати, а почему, по-вашему, утратили былой авторитет штангисты США?
Писаренко Анатолий: Я бы сравнил американскую тяжелую атлетику с американскими же лимузинами: шикарные, с мощными двигателями, заправлены первоклассным горючим… Знаете, какой годовой бюджет у тяжелоатлетической федерации США? Три миллиона долларов! С украинским или российским бюджетами даже сравнивать глупо. Однако бороться за медали в Сиднее поедем мы, а не они. Все дело в том, что без профессиональных водителей даже на лимузинах далеко не уедешь.
ЭКОНОМИКА БЛИЖЕ, ЧЕМ ПОЛИТИКА
— Что заставило вас после большого спорта окунуться в мир серьезного бизнеса?
Писаренко Анатолий: Жажда свободы. Не той, которая была в стране Советов, когда тебя за хорошее поведение могли поощрить поездкой за границу, нет. Ощущение реальной свободы могут дать только деньги. И еще — власть. Мне, например, хочется, чтобы украинский НОК перестал быть каким-то придатком Госкомспорта, а стал бы самостоятельной боевой единицей во главе с энергичным лидером. Увы, пока все — как в прежние времена. Решили создать свой, олимпийский, банк — спортивные федерации отдали туда деньги. И что же? Ни денег, ни банка. Привлекли в качестве спонсора «Самсунг» — и получили от него просто смешные деньги. И так во всем.
— Надо ли вас понимать так, что, стань вы президентом НОК, ситуация изменилась бы?
Писаренко Анатолий: Своими деньгами я могу распоряжаться так, как сочту нужным. И уж наверняка не пущу их на ветер.
— А пример выдающегося российского атлета Александра Карелина, решившего, судя по всему, сделать политическую карьеру, вас не вдохновляет?
Писаренко Анатолий: Мне все-таки ближе не политика, а экономика. Кстати, Карелин однажды признался, что в юности собирал мои фотографии, хотел быть на меня похожим. Ну кому не приятно было бы услышать такое из уст одного из самых великих атлетов современности?
Эдуард Липовецкий